Неточные совпадения
Из произведений Державина помещены в «Вестнике»: 1) «Песнь Петру Великому» (1778, № 6); 2) Надписи, числом шестнадцать, из которых две внесены в «Полное собрание сочинений Державина», остальные же под сомнением (1779, № 2); 3) «Песенка отсутствующего мужа» (там же); 4) ода «На
смерть князя Мещерского» (№ 9); 5) «Ключ» (№ 10); 6) «На рождение на Севере порфирородного отрока» (№ 12); 7) «На отсутствие
императрицы Екатерины в Белоруссию» (1780, № 5); 8) Ода «К соседу моему» (№ 8); 9) «Песенка» (там же); 10) «Застольная песня», названная в собрании сочинений «Кружка» (№ 9); 11) «На Новый год» (1781, № 1).
Но через полгода по
смерти моей матери жена императора Екатерина низложила своего мужа, объявила себя
императрицей и короновалась в Москве мне принадлежащею, древнею короной царей московских и всея России.
Декабря 7 князь Голицын донес
императрице о
смерти «всклепавшей на себя имя».
По достижению ею возраста, в котором можно будет ей принять в свои руки бразды правления, она будет всенародно признана
императрицею всероссийскою, а герцог Петр Голштинский пожизненно сохранит титул императора, и если принцесса Елизавета, великая княжна всероссийская, выйдет замуж, то супруг ее не может пользоваться титулом императора ранее
смерти Петра, герцога Голштинского.
С каким секретом ни содержали захваченную графом Орловым женщину, какою таинственностию ни окружили
смерть ее и погребение, несмотря на то, еще в царствование Екатерины разнеслись по Петербургу и оттуда пошли по другим местам слухи, будто в Петропавловской крепости уморили «дочь
императрицы Елизаветы Петровны».
Знаю, что нахожусь в полной власти
императрицы:
смерть моя скоро послужит тому доказательством.
Она попросила бумаги и перо, чтобы писать к князю Голицыну. Доложили об этом фельдмаршалу. Он полагал, что ожидание близкой
смерти возбудит, быть может, в пленнице раскаяние и внушит мысль рассказать все, чего напрасно добиваются от нее почти два месяца. Письменные принадлежности были даны, и 21 июля Елизавета написала к князю Голицыну письмо, исполненное самого безотрадного отчаяния. При нем были приложены длинные записка и письмо к
императрице.
Пример тайного брака царевны с подданным был уже подан: родная сестра
императрицы Анны Ивановны, царевна Прасковья, была замужем за Иваном Ильичом Дмитриевым-Мамоновым и умерла в 1731 году, не пережив его
смерти.
Но оскорбление моей
императрицы мятежными подданными, унизительное приноровление вас к какой-то Иоанне, нарушение вашего спокойствия даже среди невинных забав ваших, позорная связь в самом дворце, которой причину нагло старались мне приписать, бесчестье и
смерть вашей любимицы, умышленное расстройство государственного управления и возбуждение народа к мятежу… о! в таком случае чем кто ближе к вам, тем сильнее, неумолимее должен быть защитником ваших прав.
Н. И. Григорович в статье «Канцлер князь Безбородко» приводит некоторые доказательства в пользу предположения, что
императрица Екатерина II оставила особый манифест, вроде духовного завещания, подписанный важнейшими государственными людьми, в том числе и Суворовым, и Румянцевым-Задунайским, о назначении наследником престола не Павла Петровича, а ее любимого внука Александра Павловича и что документ этот, по указанию Безбородки, сожжен Павлом Петровичем в день
смерти матери.
Поздним утром созрело наконец в его уме решение — упасть к ногам
императрицы и сознаться во всем. Был уже двенадцатый час дня, когда он позвонил и приказал явившемуся на звонок Якову подать ему полную парадную форму. Сметливый лакей удивленно посмотрел на бледного как
смерть барина, выслушал приказание и удалился исполнять его, не проронив ни слова, не сделав даже жеста изумления.
25 декабря 1761 года
императрица Елизавета Петровна внезапно скончалась. По преданию,
смерть государыни предсказала известная тогда петербургским жителям юродивая Ксения, могила которой на Смоленском кладбище и до сих пор пользуется особым уважением у народа. Ксения накануне кончины
императрицы ходила по городу и говорила...
Цесаревна научилась притворяться: то лежала больная, при
смерти, то танцевала до упаду, болтала, наряжаясь, разыгрывала смиренницу, угождала
императрице и ее фаворитам, подавляя отвращение к мужу.
— Бог свидетель, как я плакала тогда, по приезде вашем в Россию, вы были при
смерти, больны; а вы почти не хотели мне кланяться как следует — вы считали себя умнее всех, вмешивались в мои дела, которые вас не касались; я бы не посмела этого делать при
императрице Анне. Как, например, смели вы посылать приказания фельдмаршалу Апраксину?
— Разве вы не знаете? Впрочем, вы долго были в отсутствии. Еще в последние месяцы царствования покойной
императрицы распространилась повсеместная, хотя и тайная, молва, что государыней оставлена духовная, по которой наследником своим она назначает своего внука Александра Павловича, минуя сына. Духовная доставлена была в сенат, для вручения после ее
смерти великому князю Александру Павловичу, и действительно была вручена ему.
— Вы разве не получали донесения о
смерти княжны? — спросила
императрица, увидев отразившееся на Зиновьеве ее сообщением впечатление.
Надо заметить, что многие предлагали Екатерине действовать тотчас по
смерти Елизаветы Петровны, но она не решалась. Наконец, Петр III поселился в Ораниенбауме, а Екатерине велел переехать в Петергоф, который окружил пикетами. Разнесся слух, что 28 июня было назначено отправление
императрицы в Шлиссельбург.
Бир был достойным членом Российской академии; баронесса занималась до
смерти политикою и, как видно по списку важных лиц, присутствовавших при коронации
императрицы, находилась тогда в числе штатс-дам.
После
смерти светлейшего князя Григория Александровича Потемкина-Таврического, дворец его объявлен был императорским и в нем осенью и весною любила жить
императрица Екатерина.
Карабанов рассказывает, что когда по
смерти графа Мусина-Пушкина, жена его просила канцлера Бестужева исходатайствовать возвращение отнятого в казну большого имения, по сиротству детей, на их воспитание, то канцлер сказал, что он сомневается, чтобы
императрица Елизавета Петровна на все без изъятия согласилась и прибавил...
Незадолго до
смерти,
императрица Елизавета Петровна освободила много ссыльных и подсудимых и издала при этом указ, в котором сознавалось, что внутреннее управление государства расстроено.
Для поддержания постоянных сношений с орденом
императрица назначила на Мальту своим поверенным в делах итальянца маркиза Кабалькабо, но так как денежные средства ордена не позволяли ему иметь при пышном дворе Екатерины такого представителя, который бы поддержал там блеском своей обстановки достоинство ордена, то после
смерти маркиза Кабалькабо,
императрица, чтобы не ставить орден в затруднительное положение, не назначала уже дипломатического представителя в Ла-Валетту — столицу великих магистров.
О его
смерти написал
императрице Елизавете Петровне и Сергею Семеновичу Зиновьеву Иван Осипович Лысенко, один из доблестных участников победы русских над пруссаками при Кунерсдорфе.
Предчувствовал ли он ее или нет — неизвестно, но
смерть действительно уже избрала его своей жертвой, и во время этого «волшебного праздника» он в последний раз видел
императрицу в своем доме.
— Так называют в романе Марту Скавронскую, ставшую впоследствии женой Петра I, а после его
смерти —
императрицей Екатериной I (1725–1727).].
Берхольц очень мало говорит о главном украшении Петергофа — фонтанах. Это объясняется тем, что многие проектированные царем фонтаны, постройки и разные украшения в Петергофе были исполнены уже после его
смерти, так, например, краса Петергофа — фонтан Самсон был поставлен в 1725 году
императрицей Екатериной I в память победы Петра над шведами.
Она стала полагаться лишь на себя и не доверяться людям. Она во всем доискивалась причин, так что посланники прозвали ее «философом». Цесаревна научилась притворяться. То лежала больной при
смерти, то танцевала до упаду, болтала, наряжалась, разыгрывала смиренницу, угождала
императрице и ее фаворитам, подавляя отвращение к мужу.
Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к
смерти графа Безухова (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), — и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей
императрице Марии Феодоровне.